Глава 7
Доведение до самоубийства

1. Установление признаков, необходимых для наступления уголовной ответственности за доведение до самоубийства по ст. 107 УК, одновременно означает и установление признаков, необходимых для квалификации1.

Из ст. 107 УК следует, что прежде всего необходимо установить материальную или иную зависимость потерпевшего от виновного. Изучение практики показывает, что чаще всего это материальная зависимость, основанная на сложившихся семейных отношениях между супругами, родителями и детьми. Но зависимость, возникающая между членами семьи, может быть не только материального характера. Президиум Верховного Суда РСФСР, например, по делу Б., осужденного по ст. 107 УК, признал, что потерпевшая — жена Б. «состояла с осужденным в брачных отношениях и имела от брака трех малолетних детей. Эти семейные отношения создавали определенную зависимость между супругами, и такая зависимость, основанная на брачных отношениях, может явиться одним из условий уголовной ответственности, предусмотренной ст. 107 УК РСФСР»2.

Ошибки чаще всего допускаются в тех случаях, когда под «иной зависимостью» потерпевшего от виновного понимают зависимость, возникающую в результате сожительства, прекращение которого или отказ от регистрации брака расценивается как причина доведения до самоубийства. Простое сожительство никакой зависимости не создает3, и, следовательно, прекращение его или отказ от регистрации брака не может рассматриваться как причина доведения до самоубийства.

Для материальной или иной зависимости предпосылкой является наличие каких-либо отношений между потерпевшим и виновным. Они могут возникать не только в сфере семейных отношений или отношений между мужчиной и женщиной, но и по службе или при совместном проживании посторонних лиц на жилой площади, принадлежащей одному из них. Практика показывает, что в некоторых случаях ст. 107 УК применяется, когда между потерпевшим и виновным вообще не было отношений, которые бы могли породить зависимость. По приговору Дахадаевского районного народного суда Дагестанской АССР С. был осужден по ст. 107 УК за доведение до самоубийства сестры своей жены Ш., которая проживала с мужем отдельно. С. распустил по селению слух, что у него три жены, имея в виду жену, тещу и Ш. Он рассказывал всем, что Ш. находится с ним в интимных отношениях, чего в действительности не было. В результате этого от Ш. ушел муж и она покончила жизнь самоубийством. В данном случае ни материальной, ни какой-либо иной зависимости Ш. от С. не было и, по нашему мнению, действия осужденного в связи с этим квалифицированы по ст. 107 УК неправильно. В соответствии с действующим законом их следовало квалифицировать по ч. 1 ст. 130 УК.

Однако если расценивать действия С. по существу, то они явились причиной самоубийства Ш. Он, в полном смысле этого слова, довел потерпевшую до самоубийства путем распространения злостных клеветнических измышлений. Представляется, что дело С. подтверждает несовершенство редакции ст. 107 УК. Как уже подчеркивалось, ряд кодексов союзных республик помимо ч. 1, соответствующей ст. 107 УК РСФСР, имеют еще ч. 2 следующей редакции: «Доведение до самоубийства или до покушения на самоубийство вследствие систематической травли или клеветы со стороны лица, от которого потерпевший не был в материальной или иной зависимости» (ч. 2 ст. 99 УК Украинской ССР). Преступление, совершенное С., прямо предусмотрено приведенной из Уголовного кодекса УССР нормой. Сказанное дает основания считать целесообразным дополнить ст. 107 УК РСФСР ч. 2 аналогичного содержания.

2. Необходимым условием применения ст. 107 УК является также содержащееся в ней требование, чтобы доведение до самоубийства явилось результатам жестокого обращения виновного с потерпевшим или систематического унижения его личного достоинства.

Изучение дел этой категории показывает, что чаще всего самоубийство или покушение на самоубийство происходит в результате сочетания жестокости и унижения личного достоинства. Так, Г. был осужден по ст. 107 УК за доведение до самоубийства своей жены путем жестокого обращения и унижения ее личного достоинства: систематически избивал потерпевшую, не оставлял продуктов и денег на питание, в ночное время зимой без одежды выгонял на улицу, оскорблял при посторонних. Все это привело к тому, что потерпевшая пыталась повеситься, но была вынута из петли и в тяжелом состоянии отправлена в больницу. Здесь трудно разграничить жестокое обращение виновного с потерпевшей и унижение ее личного достоинства. По нашему мнению, жестокое обращение, если оно совершается систематически, одновременно является и унижением личного достоинства.

Унижение личного достоинства потерпевшего реже, чем жестокое обращение, оказывается самостоятельным признаком применения ст. 107 УК. М., например, был осужден по этой статье за доведение до самоубийства жены. Суд установил, что М. сожительствовал с соседкой, которой делал подарки, и даже отдавал заработанные женой деньги. О своих действиях М. рассказывал потерпевшей и другим лицам. В результате жена М. отравилась. Как видно из приговора по этому делу, суд оценил эти действия М. как систематически унижающие личное достоинство потерпевшей.

Унижение личного достоинства может выразиться и в распространении клеветнических слухов, в ложном обвинении в совершении тяжкого преступления.

Жестокое обращение и систематическое унижение личного достоинства в ряде случаев содержат состав самостоятельного преступления. В связи с этим возникает необходимость в дополнительной квалификации преступных действий виновного.

3. Практика показывает, что единого взгляда на квалификацию преступлений, составляющих идеальную совокупность со ст. 107 УК, не имеется.

Чаще других наряду со ст. 107 применяется ст. 113 УК. Но и этот вопрос разрешается по-разному. Березниковским городским народным судом Пермской области З. осужден за то, что систематически избивал свою жену, в результате чего она отравилась, выпив смертельную дозу уксусной эссенции. Суд квалифицировал действия З. по ст. ст. 107 и 113 УК. По другому делу Зареченским народным судом г. Тулы П. осужден только по ст. 107 УК, хотя его действия ничем от действий З. не отличались. Он также систематически избивал жену, которая покончила собой, нанеся себе смертельное ранение ножом.

Такие же вопросы возникают при квалификации доведения до самоубийства по совокупности с причинением телесных повреждений (ч. 1 ст. 108, ст.ст. 109 и 112 УК), с угрозой убийством (ст. 207 УК).

О квалификации преступлений, совершенных при идеальной совокупности, в литературе высказаны различные мнения. Л. Андреева полагает, что «при совершении преступлений способом, образующим в свою очередь самостоятельное преступление с иным объектом посягательства, когда к тому же этот способ в числе признаков первого преступления конкретно не перечислен, следует содеянное квалифицировать как идеальную совокупность двух преступлений»4.

Эта позиция подверглась критике Ю. Ронжиным и Б. Волковым. Они рассуждают следующим образом. Нельзя согласиться с тем, что если тот или иной способ не указан в диспозиции соответствующей статьи, то он всегда должен найти отражение в квалификации. Признание того или иного способа совершения преступления признаком состава зависит не только и не столько от того, упоминается ли он в диспозиции соответствующей статьи, сколько от его специфики и содержания. При этом важно учитывать степень общественной опасности как самого совершенного преступления, так и способа действия виновного. Доведение до самоубийства имеет ту отличительную особенность, что с внешней стороны оно может выражаться в самых различных и по содержанию и по форме посягательствах против личности, в том числе и таких, которые предусмотрены в качестве самостоятельных преступлений. Однако их объединяет и служит основанием для выделения в один состав то, что эти действия выступают как непосредственная причина более тяжких последствий — самоубийства или покушения на него. Это обстоятельство имеет важное значение в оценке и квалификации доведения до самоубийства5.

В тех случаях, когда жестокое обращение выражается в насильственных действиях, представляющих по сравнению с доведением до самоубийства меньшую общественную опасность, они не должны получать самостоятельного отражения в квалификации. Например, самоубийство, явившееся результатом таких действий, как побои, телесные повреждения, истязание, систематические оскорбления, должно квалифицироваться только по ст. 107 УК без применения других, соответствующих перечисленным деяниям, статей Уголовного кодекса. Они теряют значение самостоятельного состава и оказываются лишь этапом доведения до самоубийства.

Если же жестокое обращение состояло в совершении действий, которые расцениваются законом как более тяжкое преступление, чем доведение до самоубийства (например, причинение тяжкого телесного повреждения), то они должны квалифицироваться по совокупности ст. ст. 107 и 108 УК.

Ю. Ронжин и Б. Волков исходят из того же принципа, что и Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 16 октября 1972 г., в котором речь идет о квалификации хулиганства по совокупности только с более тяжким, чем хулиганство, преступлением6. По нашему мнению, это правильное решение вопроса. Менее тяжкие преступления, совершаемые при доведении до самоубийства, следует расценивать лишь как способ доведения до самоубийства, как один из признаков его объективной стороны. В тех же случаях, когда совершается более тяжкое преступление, чем доведение до самоубийства, оно становится конкурирующим деликтом, выходящим по своим последствиям за пределы объективной стороны доведения до самоубийства и поэтому заслуживающим самостоятельной юридической оценки.

Доведение до самоубийства может оказаться совершенным в совокупности с другим преступлением, когда самоубийство потерпевшего оказывается результатом действий, составляющих объективную сторону другого преступного деяния (например, посягательства на личность и права граждан под видом исполнения религиозных обрядов — ст. 227 УК), либо является последствием, характеризующим также объективную сторону другого преступления (например, изнасилования, повлекшего особо тяжкие последствия, — ч. 3 ст. 117 УК).

По приговору Московского областного суда Ф., А. и С. были осуждены по ст. ст. 107 и 227 УК за то, что они, действуя как руководители и проповедники религиозной секты пятидесятников-«трясунов», доводили до самоубийства вовлеченных в секту людей. Эти лица систематически проводили сборища и моления сектантов, которые сопровождались изуверскими обрядами, доводившими их до исступления. А. и С. в своих проповедях и беседах с верующей К. внушали мысль о том, что «ради жизни вечной и господа бога» необходимо идти на любые жертвы. В результате К. пыталась толкнуть несовершеннолетнюю дочь под автомашину, а также столкнуть ее с обрыва в реку. Доведенная до состояния депрессии, К. покончила жизнь самоубийством, бросилась под поезд. Такими же действиями была доведена до самоубийства покончившая собой верующая Н. Заключением судебно-психиатрической экспертизы было подтверждено, что К. и Н. покончили жизнь самоубийством вследствие истерического психоза, развившегося в результате исполнения изуверских обрядов в секте7.

Таким образом, К. и Н., вступив в секту, подпали под влияние опытных преступников, оказались в зависимости от них и подвергались систематическому жестокому обращению. Действия осужденных составляют объективную сторону одновременно двух преступлений, однако последствия, предусмотренные ст. ст. 107 и 227 УК, различны. Поэтому квалификация совершенных осужденными преступлений была признана Верховным Судом РСФСР правильной.

По-другому должен решаться вопрос о квалификации изнасилования, повлекшего самоубийство потерпевшей. Здесь самоубийство оказывается особо тяжким последствием, предусмотренным ч. 3 ст. 117 УК. Определение Военной коллегии Верховного Суда СССР по делу Ч., осужденного за изнасилование Л., покончившей затем жизнь самоубийством, опубликовано под таким заголовком: «Самоубийство несовершеннолетней потерпевшей в связи с совершенным над ней насилием дает основание для квалификации изнасилования как повлекшего особо тяжкие последствия»8. Кроме того, для применения ст. 107 УК в данном случае нет оснований, так как отсутствуют признаки, характеризующие доведение до самоубийства, совершенного в идеальной совокупности с изнасилованием.

4. Анализ действий потерпевшего, покончившего жизнь самоубийством, в каждом случае должен показать, что оно явилось результатом его умышленных действий. Это обстоятельство не всегда учитывается на практике. Так, Р. был осужден народным судом за причинение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшей (по п. «в» ст. 88 УК Узбекской ССР). После распития спиртных напитков между Р. и его женой возникла ссора, во время которой Р. стал избивать жену. Убегая, она выпрыгнула из окна со второго этажа. Внизу под окном стояла кровать с торчащими вверх железными прутьями. При падении потерпевшая, ударившись о прутья кровати, получила тяжелую травму. Р. также выпрыгнул в окно и продолжал избивать жену, находившуюся в тяжелом состоянии. В результате полученных тяжких телесных повреждений жена Р. на следующий день скончалась. Судебная коллегия по уголовным делам, Президиум и Пленум Верховного Суда Узбекской ССР расценили действия Р. как доведение до самоубийства и квалифицировали по ст. 87 УК Узбекской ССР. Пленум Верховного Суда СССР признал решения этих судебных инстанций неправильными. Доведение до самоубийства по смыслу закона предполагает умышленное лишение себя жизни потерпевшим, доведенным до этого действиями виновного, предусмотренными в диспозиции ст. 87 УК Узбекской ССР9.

Мы уже подчеркивали, что лишение жизни себя по неосторожности не является самоубийством.

5. От доведения до самоубийства необходимо отличать подстрекательство к самоубийству и пособничество ему. Советским уголовным законодательством ответственность за эти деяния не установлена. Между тем они представляют значительную опасность для общества и, с нашей точки зрения, должны влечь уголовную ответственность10, когда они совершены не только в отношении несовершеннолетнего или невменяемого (здесь, как отмечалось, налицо убийство), но и в отношении психически здорового и совершеннолетнего, покончившего жизнь самоубийством. Представляется, что Уголовные кодексы союзных республик следовало бы дополнить специальной нормой.

Не предусмотрена уголовная ответственность по советскому праву и за попустительство самоубийству, которое может проявляться в форме непринятия мер предупреждения готовящегося самоубийства в тех случаях, когда лицу об этом достоверно известно. К попустительству следует отнести случаи невоспрепятствования самоубийству в момент его совершения, когда лицо имеет возможность пресечь его. Не наступает уголовная ответственность и за недоносительство о достоверно известном готовящемся или совершенном самоубийстве. Здесь, как нам кажется, должны применяться меры общественного воздействия.

1 См. также гл. гл. 1, 2 и 8.

2 «Бюллетень Верховного Суда РСФСР», 1967, № 6, с. 9.

3 См.: Сборник постановлений Пленума, Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, 1961—1963 гг., с. 77—78.

4 Андреева Л. Спорные вопросы квалификации по совокупности преступлений. — «Сов. юстиция», 1969, № 3, с. 20.

5 См.: Ронжин Ю., Волков Б. Судебная практика по делам о доведении до самоубийства. — «Сов. юстиция», 1970, № 11, с. 8.

6 См.: Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР, 1924—1973, с. 543.

7 См.: «Бюллетень Верховного Суда РСФСР», 1961, № 4, с. 8—9.

8 «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1969, № 3, с. 39, 40.

9 См.: «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1969, № 6, с. 9.

10 Ответственность за подстрекательство к самоубийству или содействие ему предусмотрена Уголовными кодексами ряда стран: Болгарии (ст. 127), Венгрии (ст. 255), Польши (ст. 228), Румынии (ст. 179), Чехословакии (ст. 230), Югославии (ст. 139) и др.